Повесть Не О Нас

«Краткая повесть об антихристе» Владимира Соловьева, включенная в последний из «Трех разговоров», поражает своей реалистичностью. Несмотря на то, что далеко не все предсказания сбылись или сбываются, в произведении чувствуется некая «внутренняя Правда», придающая ему невиданное напряжение. Повесть не позволяет относиться к себе только как к превосходному философско-художественному произведению, но прозрачность повествования дает возможность (или заставляет?) прочувствовать XX век и будто бы проясняет XXI. Смотрим в текст.
На событийном уровне Соловьев точно схватывает самое существенное: «XX век по Р. Х. был эпохою последних великих войн, междоусобий и переворотов» (поспорить можно только со словом «последних»), обострение социально-экономического вопроса и паллиативные опыты его решения, «успехи внешней культуры <…> пошли ускоренным ходом», союз «более или менее демократических государств», глобализация, обещающая равенство всеобщей сытости и различного рода зрелища. Не стоит придираться к временным, пространственным или другим формальным несоответствиям, но стоит – к причинам произошедшего и происходящего: Соловьев слишком много уделяет внимания идеологии и мало – экономике, хотя в основе объединения стран в Евросоюз, глобализации и, возможно, даже Второй мировой войны лежат причины скорее экономического, чем идеологического характера. Это только «придирка», но, к сожалению, сегодня она важна, так как экономическая система настолько сильна и самодостаточна, что даже не нуждается в человеческом руководстве, как писал Ги Дебор. Соловьев и сам говорит об экономических и военных основах глобализации, но вскользь.
Интереснее метод проведения глобализации антихристом, а именно – примирение всех противоречий. «Здесь соединятся благородная почтительность к древним преданиям и символам с широким и смелым радикализмом общественно-политических требований и указаний, неограниченная свобода мысли с глубочайшим пониманием всего мистического, безусловный индивидуализм с горячею преданностью общему благу, самый возвышенный идеализм руководящих начал с полною определенностью и жизненностью практических решений». Но постойте! Да ведь это плюрализм чистой воды! Это поверхностный интерес ко всему, что есть, – то же самое, что полное глубочайшее безразличие. Это устранение спора между идеями и утверждение истинности их всех. Это всеобщее принятие посредством отчуждения. Соловьев пишет об этом так: «Все это будет соединено и связано с таким гениальным художеством, что всякому одностороннему мыслителю или деятелю легко будет видеть и принять целое лишь под своим частным наличным углом зрения, ничем не жертвуя для самой истины, не возвышаясь для нее действительно над своим я, нисколько не отказываясь на деле от своей односторонности, ни в чем не исправляя ошибочности своих взглядов и стремлений, ничем не восполняя их недостаточность». Вот портрет постмодернизма, в котором мы легко узнаем нашу духовную атмосферу.
Сложно поверить в то, что против власти глобалистов выступят именно духовные лидеры христиан, особенно в свете «возрождения» церкви государственными средствами и насаждения религии в школах, что свидетельствует скорее об утрате церковью Истины, чем о возрождении. А повесть об антихристе – это мечта об обретении Истины, по-видимому, недостижимая. Произведение увлекает в свою художественную реальность, даруя мечту, которая – по прочтении – при первом столкновении с действительностью теряет плотность, становится иллюзией. Однако это касается только религиозной стороны повести. То же, что относится к земному человеку, его мыслям и чувствам, Соловьев рисует с непревзойденным правдоподобием. «Предметы внутреннего сознания – вопросы о жизни и смерти, об окончательной судьбе мира и человека, – осложненные и запутанные множеством новых физиологических и психологических исследований и открытий, остаются по-прежнему без разрешения».
Наибольшие сомнения сегодня вызывает то, что история к чему-то идет, то есть, следуя Соловьеву, через явление, прославление и крушение антихриста ко Второму пришествию. Слова, которые точнее всего отражают сегодняшний день — наречия снова, опять, вновь. Главная характеристика действительности – искусственность, то есть чувство неустанно твердит о необходимости перемен при полном их отсутствии. Полная утрата веры. В Христа, в коммунизм, в глобализацию – неважно. Главное, что если я без веры, то мир движется без цели. Здесь возникает проблема Кириллова из «Бесов» Достоевского: Бог необходим, и поэтому должен быть; но он-то, Кириллов, знает, что его нет. Добавим опыт веры в революцию и скажем: миру необходима цель, и поэтому она должна быть; но мы-то знаем, что ее нет!
«Христос должен был придти вчера, а если нет, то сегодня. Но нет! Он не пришел! Ну и черт с ним, с Христом! И с небесами! У нас есть земля. Сделаем жизнь на земле справедливой. Да здравствует Коммунизм! Революция! Пусть и на трупах – мы их не заметим в урагане событий. Но почему революция ни к чему не привела, почему она ничего не изменила?! К черту и Небо, и Землю! Восславим Конец света!» Но и он не наступит…
И все же я чувствую, как воздух и дух моего поколения тревожатся, как Человек ищет Истину, Добро, Жизнь в лесах развлечений. «XX век – эпоха не последних войн и революций!» – кричит Соловьеву чувство.
Но взгляд Соловьева направлен не на нас, а дальше в будущее. Пусть в XXI веке будут и войны, и революции или пусть воцарятся мир и всеобщая сытость, но это не решит главной проблема человека – проблемы смерти. Соловьев раскрывает ее в спорах между г-ном Z и князем. Но обратимся к другому труду Соловьева – к Пасхальному письму «Христос Воскрес!», где перед нами предстает картина вечной борьбы жизни и смерти от первой победы жизни, «когда среди косного неорганического вещества закишели и закопошились мириады живых существ, первичные зачатки растительного и животного царства», до победы будущей необходимой и решительной – до собирательного Воскресения души и тела всех людей.
Воскресение Христа было чудом, но и рождение живого существа из мертвого вещества – тоже чудо. И рождение существа не только живого, но и мыслящего – чудо, не вызывающее сегодня удивления. Люди воскреснут и, тем самым, знаменуют окончательную победу добра над злом, жизни над смертью. Это будет чудо последнее и величайшее! Как это потрясающе убедительно, и как хочется в это уверовать!
Когда антихрист или кто-то другой дарует народам мир и социальную справедливость, человеку, избавленному от забот, откроется его смертность. И тогда он попросит своего благодетеля исповедать Христа Сына Божьего как единственную надежду на воскресение и преодоление смерти. И если благодетель откажется, то и человек откажется от благ, ему дарованных.
Движение души есть всегда движение к Истине, Жизни, Добру. Иисус – единственное в истории воплощение этой триады. Поэтому «всякий, кто от истины слушает гласа Моего» (Иоанн 18, 37). И в этом глубочайшая правда Соловьева. Если человек борется с несправедливостью, он, в конце концов, сталкивается со смертью как с несправедливостью крайней, и значит, борьба с несправедливостью всегда обращается борьбой со смертью. И на исходе решающей битвы люди радостно произнесут: Христос Воскрес!
Почему я не могу в это поверить? Потому что жизнь снова течет своим чередом. Но ведь речь-то не обо мне! Соловьев пишет, что перед явлением антихриста большинство людей не будет верить ни во что, в том числе и в ничто (поэтому сказать здесь «атеисты» было бы неправильно) – нашему времени посвящены всего несколько строк! Не обо мне речь! – Но «драма-то уже давно написана вся до конца, и ни зрителям, ни актерам ничего в ней переменять не позволено»! – И мы вдруг преодолеваем «Я» и обретаем Историю.

Оригинал статьи во втором номере журнала "ТРАМВАЙ"