Моделирование Ассоциативных Образов При Переводе Юмора

«Каждое художественное произведение – по словам Ю. Тынянова, - ставит в иерархический ряд равные предметы, а разные предметы заключают в равный  ряд. Каждая конструкция перегруппировывает мир».

Кроме отношений характерных для объективно существующих лексико – семантических групп, интересным представляются наблюдения над ассоциативными связями в тематическом поле художественного произведения, определяя их роли.

Ассоциативный образ – это образ, возникающий в результате неожиданного сочетания далеких понятий, обладающий повышенной метафоричностью и субъективностью. Ассоциативный образ построен на интенсивном выявлении дополнительных, как бы  необязательных, непреднамеренных связей, это намек (аллюзия), которая должна быть замечена грамотным читателем. Требующая иногда напряженного восприятия.

Особое значение ассоциативный образ получает в процессе языковой репрезентации оригинального художественного текста в силу различного восприятия  отдельных художественных образов представителями различных культур.

Таким образом, существенным представляется вопрос о необходимости моделирования ассоциативных образов при переводе юмора в произведениях узбекских писателей.

Рассмотрим некоторые особенности юмористических ассоциативных образов в процессе их языковой  репрезентации.

Ассоциациям принадлежит огромная роль в отражении объективного мира, его явлений и предметов, связей и отношений между ними. По словам Д.С. Лихачева, «поэзия и хорошая проза ассоциативны по своей природе».

В.В. Виноградов отмечал также: «В ассоциативном, присоединительном перечисление в один ряд выстраиваются предметы и образ, внутренняя связь которых усматривается лишь из композиции целого. Это «свернутость», воображаемая эллиптичность перечисленной цепи создает экспрессивное волнение речи. Воображение должно дополнить подразумеваемые звенья в цепи перечисления…между ними открывается глубокая внутренняя связь».

Основой ассоциаций в художественном произведении служат «созвучия», обретающие смысл (или вынужденного  обрести) в читательском восприятии, например: Нон ва чой, что переводится как хлеб и чай, возможно это узбекский набор, состоящий из хлеба и чая, следовательно, на русский мы  не можем перевести просто дословно на русский, так как читатель перевода не имеет представлении о таком наборе, следовательно перевод должен быть изменен.

Но если в поэзии мы можем оценить проявлением ассоциативной сети как мгновенные озарения, то выявление отдельных ее (ассоциативной сети) участков в прозаических художественных текстах достигается как бы  благодаря постоянно льющему свет прожектору, луч которого направляется идеей художника значимым переживанием, внушаемым его картиной мира, его тезаурусом, который значительной своей частью относиться к сфере осознаваемого, сфере сознания.

Сами по себе ассоциации, выраженные вербально, могут быть объектом анализа и комментирования только в том случае, когда необходимо показать цели автора, мотивировки поступков героев и т.д., такие слова – значимые элементы тематического поля художественного текста.

Ассоциация как психический феномен представляет собой обусловленную предшествующим опытом связь представлением, благодаря которой одно представление, появившись в сознание, вызывает по сходству, смежности или  противоположности другое.

Эти ассоциации можно разделить на два вида:

1. психические (индивидуальные, случайные) связаны с личными событиями, с индивидуальным восприятием событий или явлений с собственными представлениями. Часто подобные ассоциации возникают у авторов в процессе работы над произведением. Выраженные лексически, иногда они соотносятся с тематическим полем данного текста, являются его частью.
2. эмпирические – основанные на субъективно – объективном опыте носителей языка. Подобные ассоциации обусловлены культурно – исторически опытом народ или его основной частью. Среди эмпирических выделяются: ассоциации (их можно назвать традиционными), возникающие на базе социально – исторического осмысления определенных реалий, представлений, понятий, опирающиеся на народно – поэтические образы, национальные обряды, обычаи и т.д.; ассоциации литературного происхождения.

Ассоциативное значение по – разному представлено у слов разных разрядов. Например, эта часть энциклопедического значения, энциклопедической информации. Содержащейся в памяти носителя языка как обусловленная его социальным, объективным и субъективным опытом и оживающая, актуализирующая при употреблении или восприятии слова.

Ассоциация как основа ассоциативного значения различна по роли в художественном  произведении. К наиболее частотным функциям ассоциации относят противопоставление, сопоставление и уточнение, к функциям сближения единиц по структуре и образованию – усиление связанности текста, переключение от темы одного высказывания к  теме  следующего, синтаксическое упрощение текста, устранение из него излишеств, ненужных деталей и др.

Однако все функции подчинены общей художественной, что непосредственно связано с экспрессивностью, особой выразительностью.

Таким образом, стилистический анализ, а затем и комментирование ассоциаций должны строиться  на определении особым способом организованной, скрытой от поверхностного наблюдения системы языковых единиц, объединенных не буквальными значениями, а смысловыми наслоениями, субъективными компонентами значения.

Обратимся к некоторым определениям юмора как психологического и литературного явления. Общепризнанная «родина» юмора – Одесса, город классический со времен пуританства.

Личностной природой юмора объясняется то, что в отличие от других форм  комического, теоретическая разработка которых восходит к древнему Востоку и античности, юмор привлек внимание эстетиков поздно, с XVIII века. Но с тех пор исследования юмора появляются одно за другим, юмор почти заслонил для нас прочие виды смешного.

Юмор (от латинского humor – жидкость: согласно античному учению о соотношении четырех телесных жидкостей, определяющим четыре темперамента, или характера), особый вид комического: отношение сознания к объекту, к отдельным явлениям и к миру в целом сочетающее внешне комическую трактовку с внутренней серьезностью, что представляется смешным.

В отличие от собственно комической трактовки, юмор, рефлектируя, настраивает наиболее вдумчивое, серьезное отношение к  предмету смеха, на  постижении его правды, несмотря  на смешные странности, - в этом юмор противоположен осмеивающим, «разрушительным» видам смеха.  В целом юмор стремиться  к сложной, как сама жизнь оценке, свободной от односторонностей общепринятых стереотипов. На более глубоком (серьезном) уровне юмор открывает за ничтожным возвышенное, за безумным мудрость, за своенравным подлинную природу вещей, за смешным грустное – «сквозь видный миру смех и незримые ему слезы» (Н.В Гоголь).

Личностная и «двуликая» природа юмора объясняет его становление в эпоху Позднего Возрождения и дальнейшее освоение и осмысление в эпоху романтизма.

В зависимости от эмоционального тона и культурного уровня юмор может быть добродушным, печальным, трогательным и т.п. «Текучая» природа юмора обнаруживает «протеическую» способность принимать любые формы принимающие и отвечающие умонастроению любой эпохи, ее историческому «праву», и выражается также в способности сочетаться с любыми иными видами смеха: переходные разновидности  юмора иронического, остроумного, сатирического, забавного. Сопоставление с основными  видами комического многое уясняет в существе и своеобразии чистого юмора.

С иронией, не менее сложным видом комического, юмор  сходен и по составу элементов, и по их противоположности, но отличается «правилами» комической игры, а также целью, эффектом. В иронии  смешное скрывается над маской серьезности – с преобладанием  отрицательного (насмешливого) отношения к предмету;  в юморе серьезное – под маской смешного, обычно с преобладанием положительного («смеющегося») отношения. Сложность иронии, таким образом, лишь формальная, ее серьезность – мнимая, ее природа чисто артистическая; напротив, сложность юмора содержательная, его серьезность – подлинная, его природа – даже в игре – скорее «философическая», мировоззренческая.

Отношение юмора к сатире определяется уже тем, что источником сатирического смеха служат пороки, недостатки как таковые, а юмор исходит из той истины, что наши недостатки и слабости – это чаще всего продолжение, утрирование или  изнанка наших же личных достоинств. Сатира открыта разоблачает объект, откровенно в своих целях, тенденциозна, тогда как серьезная цель юмора, глубже залегает в структуре образа, более или  менее скрыта за смеховым аспектом.

Трактуя вещи серьезно, но, аргументируя логически, «своенравно», апеллируя не отдельно разуму или чувству, а к целостному сознанию, юмор  как бы  исходит из того постулата, что в отвлеченной от субъекта, в безличной форме убеждение никого не убеждает: идея без «лица» не живет, «не доходит», не эффектна.

Не менее показательно сопоставление юмора с остроумием (остротой), с комическим в интеллектуальной сфере. Остроумие основано на  игре слов, понятий, фактов, по сути далеких, но по ассоциации либо по словесному звучанию сближенных. В юморе же, напротив, за внешним, самим по себе комичным, интуитивно постигается внутреннее того же  самого предмета, - за  чувственным, зримым – духовное, умопостигаемое.

Остроумие стилистически часто вырастает из сравнения (сопоставление различного), а юмор – из метафоры, нередко даже  «реализованной метафоры» (материализация духовного), так как  наиболее характерной стилистической единицей является именно она.

Практически любой художественный текст включает те или иные тропы, фигуры речи или другие средства придания выразительности высказыванию, составляющие особую функцию языковых единиц – стилистическую.

Переводчик встречается с необходимостью сохранить в переводе различные выразительные средства, употребленные в исходном тексте, чаще, чем может показаться на первый взгляд. Перевод различного рода стилистических функций с языка на язык требует преобразований особого рода, помогающих сохранить или модифицировать исходную эмоционально – эстетическую информацию.

С древнейших времен человек воссоздал в словах картину мира в ее образном представлении, используя различные средства. Во многих языках сохраняются древние антропоморфные формы представлений об окружающей среде, например деление всех предметов по признаку мужского или женского пола. Это праолицетворение, имея различную культурную природу, по – разному проявляется в разных языках и в наше время рассматривается как безусловное отклонение от стандартной сочетаемости языковых единиц, то есть как метафорическая единица.

Другую сторону проблемы перевода метафоры представляет собой  различие эмоционально – оценочных ассоциаций, связанных с тем или иным образом, традиционно – употребляемым как основа метафоры или  метафорического сравнения.

Во многих случаях развернутая метафора требует структурного преобразования, которое заключается как в словесном, так и в грамматическом изменении исходного текста, если  этого требуют различия в принципах комбинаторики между исходными и переводящим языками.

Структурное преобразование исходных стилистических единиц в данном примере вызвано различиями в традициях грамматического олицетворения в узбекском и русском языках. Если воспроизвести дословно исходную структуру,  то предложение получит искусственные для русского языка комбинаторные сочетания.

Mana o`sha xunuk, sovuq, ammo sof yulduzlar. Biz, ta`lim olgan ibodatxona, nimqorong`i yo`lkalarida adashgan bolalardekmiz

Вот они, эти странные звезды, такие  холодные, такие чистые. Мы как дети, чьи маленькие ножки заблудились в каком – то полуосвещенном храме, который их учили «опекать», они не знали.

В некоторых случаях при переводе метафоры следует иметь в виду расхождения в традиционных ассоциациях, связанных с тем или иным представлением.

Необходимость различного рода преобразований исходной метафоры может диктоваться не только требованиями языковых различий, но и различиями в социально – культурных установках. Относительно той или иной сферы употребления метафорических оборотов речи.

Особую проблему создают при переводе метафорические единицы принцип построения которых отличается в исходном и переводящем языках.

Более сложные преобразования применяются в случае развернутого юмористического контекста, выходящего за пределы предложения, причем в условиях, когда необходимо придерживаться ключевых элементов юмора.

При переводе юмористических контекстов с узбекского а русский язык мы нередко встречаемся с юмористическим обыгрыванием известных цитат или их более сложного варианта, намеков (аллюзий). Использование цитаты в качестве образной основы  для юмористического образа может при переводе осложняться, например, необходимостью лексико – грамматических преобразований, требуемых контекстом, в результате чего сама цитата неизбежно теряет исходную форму, то есть перестает быть цитатой.

Таким образом. Основными способами перевода юмора с учетом сохранения ассоциативных юмористических образов в художественном тексте являются кавычки, дословный перевод, переводческий комментарий, а также  лексико – грамматические преобразования.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Большой Энциклопедический Словарь. Под ред. А.М. Прохорова. М., «Советская Энциклопедия», 1991. Т.2. – С. 715.
2. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941. с. 346.
3. Казакова Т.А. Практические основы перевода. М., 1999. – 256 с.
4. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. с. 96.
5. Лихачев Д.С. О филологии. М., 1989, с. 205.
6. Тынянов Ю.Н. Архаисты и новаторы. Л., 1929. с. 569.
7. Шмелькова В.В. Значение ассоциативных образов в художественном произведении (к вопросу об интерпретации текста). Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2000. № 4.